Российская сторона обнародовала архивные документы, свидетельствующие о массовых расправах, издевательствах, грабежах и насильственном изгнании немецкого населения в Польше после разгрома гитлеровцев.
Эти неудобные факты в Варшаве сегодня предпочитают не вспоминать, зато активно участвуют в формировании различных антироссийских исторических мифов.
…На завершающем этапе Второй мировой войны, на конференциях глав Антигитлеровской коалиции Сталина, Рузвельта и Черчилля, были приняты решения об перемещении границ Германии на запад и депортации немцев из Польши – с целью долговременного и стабильного национально-территориального размежевания в Центральной и Восточной Европе, а также воссоздания Польши как мононационального государства.
Известно, что депортация немцев с территорий, переданных в 1945 году под управление польской администрации (Силезия и Поморье, часть Восточной Пруссии), сопровождалась настоящим уголовным беспределом поляков в отношении немецкого гражданского населения.
Опубликованные 17 сентября Российским военно-историческим обществом (РВИО) архивные документы на портале История.РФ свидетельствуют, что руководство СССР было весьма обеспокоено наплевательским отношением польских властей к выполнению решений Потсдамской конференции об организованном и гуманном переселении немцев.
Более того, «тоталитарное» сталинское правительство пыталось побудить польское руководство к решительному пресечению вопиющей практики насилия и беззакония в своей зоне ответственности.
Предыстория.
После оккупации Польши в сентябре 1939 года немцы разделили польские земли на две территориально-административные единицы: Силезию и Поморье, как часть Восточной Пруссии и прилегающие к нему районы были включены в состав Третьего Рейха, в то время как остальные попали в состав так называемого «генерал-губернаторства» с центром в Кракове.
Нацистами, в сжатые сроки, с включённых в состав Германии земель, было депортировано почти 900 тысяч поляков, а их дома и имущество было передано немцам, приехавшим из других стран Европы.
В самом «генерал-губернаторстве» поляков массово изгоняли из богатых сельских районов, куда планировали переселить десятки тысяч немецких колонистов и репатриантов с Балкан, Бессарабии и Буковины.
По сути, нацисты сделали из этих немцев инструмент для колонизации оккупированных территорий «новой Европы». Однако уже в 1944 году многие из колонистов побежали в западном направлении в ужасе от наступающей Красной Армии.
Польские источники утверждают, что, ещё до падения Третьего Рейха германские земли восточнее рек Одера и Нейсе покинули около 5 миллионов немцев. Когда эти территории в 1945 году перешли под контроль Красной Армии и Войска Польского, там всё ещё жили 2,5 миллиона немцев и 1,2 миллиона поляков. Кроме них, более миллиона немцев жили в той части Поморья, которое перешло в состав Польши.
Как бы там ни было, завезённые Гитлером немцы-колонисты были в явном меньшинстве, тогда как подавляющее большинство немцев жило на этих землях сотни лет.
Окончательное решение о передаче бывших немецких земель Польше с депортацией немецкого населения было принято на Потсдамской конференции 17 июля – 2 августа 1945 года, хотя этот вопрос был по существу поставлен и обсуждался лидерами союзных государств в Тегеране в конце 1943 года.
Историки отмечают, что Рузвельт и Черчилль были вынуждены смириться с фактом перехода Западных Украины и Белоруссии в состав СССР, будучи также не против, если поляки «наступят Германии на несколько пальцев», чтобы компенсировать эту потерю.
Главным инициатором компенсации польских потерь за счёт Германии был Черчилль, заявивший об этом в первый же день проведения Потсдамской конференции.
Сталину эта идея тоже пришлась по душе, поскольку благодаря ей граница с Западом отодвигалась на многие сотни километров, а для Германии это было приемлемым наказанием.
Самое интересное в этом политическом процессе, что «польский вопрос» был самым острым в дискуссиях о будущем Европы, начиная с Ялтинской конференции, состоявшейся 11 февраля 1945 года, так что лидеры «Большой Тройки» с окончательным решением так и не определились.
Однако, ещё до начала Ялтинской конференции, 5 февраля 1945 года, глава Национального совета Польши Бронислав Берут издал указ о переходе в польскую юрисдикцию немецких земель западнее линии Одер – Нейсе. И именно с него началась перекройка границ и этнического состава Восточной Германии.
Крах гитлеровской Германии обернулся катастрофой не только людоедского гитлеровского режима, но и для миллионов гражданских немцев, ставших в одночасье лицами без гражданства и без прав, как и миллионы людей до этого, попавшие под нацистскую оккупацию. Кто посеял ветер, пожал бурю.
Суть дела.
С самого начала польская власть взяла «нелояльное население» Польской Республики в ежовые рукавицы, введя для них отличительные знаки (повязки), ограничение на передвижение, запрет на выбор места жительства, принудительный труд, комендантский час, проверки и прочие аналоги аусвайсов и рабочих карточек. Любое неповиновение каралось немедленным арестом и лишением свободы.
Поляки быстро освоились в новых условиях, открыв сезон массовых грабежей и насилия ущемлённого в правах и свободах немецкого населения. Уже весной 1945 года жители польских деревень организовали «отряды самообороны», занимавшиеся погромами и «отжимом» немецкого имущества.
Польские переселенцы, приехавшие на земли к западу от Одера и Нейсе, не имевшие ничего, кроме документа от властей, быстро загнали немецких горожан и бауэров под шконку, отнимая жильё и имущество, заставляя немцев ютиться по подвалам и сараям, обрекая на холод и голод.
Особенно сильную разницу почувствовали силезские немцы после передачи области советскими оккупационными властями польскому «демократическому» правлению.
Многие немцы отмечали, что русские-советские не стремились сделать из мирного населения козлов отпущения за все преступления нацистского режима. Русские, наглядевшись на немецкий быт, постоянно задавали один и тот же вопрос: «Почему?» – Почему вы, немцы, живущие в достатке и при ватерклозете, поедающие свои сосиски с капустой с фарфоровых тарелок, под бокал хорошего пива, пришли грабить и убивать нас, только-только встающих на ноги после вековой бедности и убогости?
Правда, у немцев не было ответа на этот вопрос, но зато они прекрасно видели, что с приходом Красной Армии законность и порядок были восстановлены в кратчайшие сроки, а населению, согласно международным конвенциям ведения войны, оказывается медицинская и продовольственная помощь.
Польские репрессии против немцев были официально узаконены 2 мая 1945 года очередным указом Бронислава Берута, постановившего считать любое немецкое имущество на территории Силезии и Поморья – польским. Немецкое население, при этом, помещалось в бывшие нацистские концлагеря, якобы, «для проверки». Охрана лагерей была передана в ведение польской «народной милиции».
«Проверку» вынуждены были проходить даже немецкие антифашисты, освобождённые из гитлеровских лагерей солдатами Красной Армии. Выжившие узники двух режимов вспоминали, что между лагерной администрацией с черепом и костями или польским орлом на фуражках не было никакой разницы – и те, и другие действовали с показательной жестокостью.
Некоторая разница, всё же, была. Поляки помещали за колючую проволоку только взрослое немецкое население. Но дети «проверяемых» отчуждались от семей, их передавали либо в детские приюты, либо в польские семьи, с единой целью – ополячивания. Впрочем, подобные методы практиковали и гитлеровцы на оккупированных территориях с детьми «арийской наружности».
А, поскольку, территория Восточной Германии была сильно разрушена в ходе боевых действий, польская администрация добивалась от немцев «выплаты репараций трудом».
В Бреслау, Штеттине, Данциге, где была велика прослойка зажиточного населения, поляки загнали немцев в гетто, чтобы без шума и пыли почистить их квартиры, а в июне 1945 года из этих городов началась депортация немцев в приграничные города (Коттбус, Гёрлиц и другие), по 15 – 20 тысяч человек в день. Переселенцев выстраивали в колонны и отправляли пешими под конвоем польских солдат. «Тоталитарный» советский опыт, когда ссыльным выдавались прожиточные, паёк и оказывалась медицинская помощь, как в пути, так и на местах, поляки проигнорировали, оставляя депортированных без всякой поддержки в пункте назначения.
По дороге на запад депортированные питались подножным кормом, в их колоннах свирепствовали голод и болезни, уносившие жизни тысяч слабых и детей.
В отличие от сказок Джемилева, трупы умерших немцев в канавах и на обочинах – не выдумка досужего негодяя, а исторический факт.
Примечательно, что бесчинства польской администрации сопровождалось слухами, будто антинемецкие акции санкционированы командованием Красной Армии. Свидетели, впрочем, сообщали, что польское руководство неофициально советовало польским переселенцам «поступать с немцами так же, как они с нами поступали». Око за око, зуб за зуб.
Внутри Польши депортация немцев подавалась пропагандой, как «их собственное стремление вернуться на Родину», с непременными заверениями: «мы не стремимся к реваншу за политику оккупантов и применению гитлеровских методов в ходе репатриации немецкого населения».
Испытав на себе польский беспредел, немцы искали защиты и убежища в местах дислокации советских войск. Были случаи, когда немцы добровольно передавали скот и имущество советским солдатам, чтобы только они не попали в руки поляков.
Нередки были случаи, когда немцы, оставляя нажитые места, сжигали дома и имущество. «Так не доставайся же ты никому!».
Окончательный план переселения немцев в Германию представители государств-победителей утвердили только 20 ноября 1945 года на Союзническом контрольном совете.
Предполагалось, что в течение года с новых польских территорий в Германию будет переселено 2 миллиона человек в советскую оккупационную зону и ещё 1,5 миллиона – в британскую. Выбирать место поселения немцы не могли.
Польскую сторону план обязывал проводить депортацию немцев «упорядоченно и гуманно», согласно установленным правилам, в пунктах которого говорилось, что детей без сопровождения, пожилых и больных людей следует депортировать в летние месяцы на поездах с медицинской помощью. Беременным женщинам на поздних сроках не разрешалось отправляться в путь до благополучных родов. Говорящий по-немецки медперсонал обязали сопровождать каждый транспорт, репатриантам должны были предоставляться достаточное питание и вода. В целях безопасности выделялась польская охрана поезда в количестве десяти человек.
План был принят, как реакция на лавину сообщений в международной прессе летом 1945 года, обвинявших польские власти в экстренной депортации пациентов больниц и обитателей детских домов в западном направлении спецпоездами без медицинского сопровождения и продовольственного обеспечения.
4 февраля 1946 года в Варшаве между Национальным Советом Польши и командованием Британской Армии Рейна было подписано соглашение о правилах и процедурах выселения немцев из Польши в британскую оккупационную зону. Именно эта дата считается в Польше днём начала массовой депортации немцев с переданных Варшаве немецких земель.
Немцы уже сами, без понуканий и принуждений, старались покинуть Польшу, но и тут польские власти преподнесли им «сюрприз», продолжая задерживать трудоспособных и квалифицированных немцев, отправляя в тяжёлое путешествие детей, больных и стариков не только летом, но и зимой, в битком набитых людьми вагонах.
Но даже попадание в поезд не гарантировало немцам пересечение границы и обретение безопасного убежища. Польские пограничники задерживали составы на границе на две-три недели, в течение которых людей палил зной или донимал проливной дождь, а чемоданы контингента регулярно шерстили всевозможные проверяющие в поисках мало-мальски ценных вещей.
Дело немецких репатриантов начало приобретать скверный оттенок международного скандала с обострением интереса американского Госдепа, выдавшего инструкции «вмешаться и прекратить» своим посольствам в Польше и Чехословакии (где тоже творился беспредел по отношению к немцам).
Однако дипломатические службы США на местах предпочли умыть руки и не вмешиваться, опасаясь обвинений в «прогерманских настроениях».
К лучшему судьба немецких изгнанников изменилась только после вмешательства советского командования и миссии Международного Красного Креста, проводившей инспекцию в лагере для перемещённых лиц в Щецине (Штеттин).
Советская сторона, принимавшая десятки тысяч немцев ежедневно, была вынуждена прекратить приём беженцев и заставить поляков перезаключить соглашения о правилах и условиях отправки репатриантов.
В результате, поляков заставили сменить практику нацистских оккупантов и колонизаторов на более цивилизованные методы и организовать транзитные лагеря с приличными условиями содержания, оборудовать отоплением вагоны и отремонтировать железнодорожные пути.
По данным военного коменданта американской оккупационной зоны генерала Люциуса Клея, приток переселенцев увеличил население английской и американской зон Германии более чем на 23%. В Восточной Германии, по данным ее первого главы Вильгельма Пика, прирост населения составил 25%.
Здесь надо отметить, что больше повезло тем немцам, что попали жить в будущую ГДР, где их встретили и обиходили должным образом, в отличие от западных оккупационных зон, где на вынужденных переселенцев, обнищавших и говоривших на каком-то другом немецком языке, смотрели как на недавних «остарбайтеров». Понадобились десятилетия, чтобы сгладились противоречия между «местными» и «понаехами».
Далеко не все немцы смирились с депортацией и многие, десятки тысяч, всеми правдами и неправдами вернулись к родным пепелищам.
Мечта восточных немцев вернуться на родную землю не угасла до сих пор, однако в помощи им никто не заинтересован. А больше всего – польское руководство, которое будет вынуждено по законам о реституции выплатить огромные компенсации и вернуть собственность депортированным или их прямым потомкам.
Именно по этой причине исход восточных немцев из Польши в 1945 – 1947 годах в Польше вспоминают крайне неохотно, предпочитая истерить, расчёсывать и сильно преувеличивать собственные обидки с целью вынудить оппонента признать вину, «платить и каяться» до скончания времён.
Нам от поляков ничего, кроме добрососедства, не надо. Но раз уж сосед нам достался неадекватный, то мы готовы в ответ на высосанные из пальца предъявы выставить перед ним зеркало в виде документов, на которое пенять ему будет затруднительно.