Как осаждали столицу великой Ромейской империи в VI веке

Новые попытки взять Новый Рим

Новый век для Византии или Ромейской империи начался со смерти императора Зинона в 491 году и борьбой за трон Константинополя между группировкой исавров и ромейской партией. На престол взошёл ставленник последней, силенциарий Анастасий. Ему было уже 60 лет, что для этого исторического периода было глубокой старостью.

В 512 году Анастасий окончил строительство 42-километровых «Длинных стен», которые защищали столицу от вторжения с севера, перекрывая территорию от Черного до Мраморного моря. Расстояние между стеной Анастасия и Феодосия, по Прокопию Кесарийскому, составляло два дня.

Но самой главной проблемой оказалось то, что император был монофизитом, а не православным-католиком. Монофизиты и монофелиты были основными церковными движениями всего Востока: Сирии, Месопотамии, Палестины и Египта. А Константинополь со всей западной частью империи был православным.

Именно это движение в христианской церкви на Востоке в конце концов приведёт к падению политической власти Ромейской империи над этими землями, но обо всем по порядку.



В 514 году защитником православия выступил Виталиан, сын Патрикиола. С 503 года он командовал корпусом федератов в звании комита федератов. Возглавлять такое подразделение грозных разноплеменных всадников мог только авторитетный и опытный воин. Так, в начале VI века им командовал гот или метис Патрикиол, ему на смену пришел как раз его сын Виталиан (470-е – 518 г.), комит федератов, который сражался под началом отца в персидских войнах. Ставка комита федератов была в провинции Скифия.
Магистр армии Фракии Ипатий, племянник Анастасия, уменьшил жалование федератам. За это Виталий поднял восстание, распустив слух о том, что его назначили магистром армии всей Фракии. Он получил все военные деньги, находящиеся в городе-крепости на Черноморском побережье – Одессосе (современная Варна, Болгария).



Собрав, как сообщает Малала, 50 тыс. воинов, федератов и наемников: гуннов, которые вернули своё родовое имя, болгар, он двинулся на столицу под лозунгом защиты православия.

Его войско встало в Евдоме (совр. Бакыркёй) и подошло к Золотым воротам, которые находились рядом, в 4 километрах. Император приказал выставить на стенах города медные кресты с начертаниями причин бунта, осуществил щедрые пожертвования церкви и ещё на стенах Софийского собора разместил хартию, сообщающую о том, как обстоит ситуация с восстанием Виталиана. Переговорщики от императора щедро одарили войско и заверили, что никто не притесняет православную веру.

Как только Виталиан отошел от города, началось его преследование. Но он ночью захватил магистра армии Фракии в Одессосе (Варне, Болгария), а его союзник гунн Таррах убил его кинжалом.

Войско императора победило в нескольких стычках, в столице уже был праздник по этому поводу, а тем временем Виталиан с союзными гуннами окружил лагерь с телегами императорской армии у Одессоса. Шаманы гуннов наколдовали темноту среди бела дня, гунны смогли прорваться в римский табор, расстреляв из луков быков, которые внесли смятение в среду обороняющихся. Пало все войско ромеев, а магистр армии Ипатий попал в плен.

Теперь путь на столицу у Виталиана был свободен, и он уже претендовал на императорский трон: кроме пехоты и всадников, с ним шла дунайская флотилия из 200 кораблей, которые заняли гавань на фракийском берегу Босфора, в 11 км от столицы.

Император опять пошёл на переговоры, он назначил Виталиана магистром армии Фракии, выдал 5 тыс. фунтов золотом, издал эдикт о правой вере, и всё это он скрепил клятвой. Но только Виталиан отошел от Константинополя, император опять начал в 516 году боевые действия. Так как существует закон, повелевающий царям в случае необходимости нарушать клятву и лгать.

Виталиан снова двинул свои армии на столицу, на корабли он посадил болгар и готов, возможно, как десант или «морскую пехоту». Его сухопутное войско, в основном болгары, стало стоянкой в Сики, территории в глубине Золотого Рога с северной стороны. Флот Виталиана угрожал Хрисополю на азиатской стороне Босфора. Флот расположился в гавани Сиков – Вифарии.

Как сообщает только Малала, оборону города поручили Марину, в то время как флотом командовал комит эскубиторов (эскувитов) Юстин, будущий император и дядя будущего василевса Юстиниана Великого. В это время в столице случайно оказался афинский философ Прок, который дал Марину «волшебный порошок», его необходимо было бросать на вражеские корабли. Скорее всего, это было подобие «греческого огня».

Сражение начал византийский флот, на виду церкви Св. Феклы в Сиках, т. е. на северной стороне Золотого Рога. Малала сообщал:


Это поражение увидели союзники гунны, которые бросились бежать от столицы, вслед за ними бросился и Виталиан. Так закончились его попытки захватить город Константина. Позднее при императоре Юстиниане он станет консулом и погибнет во дворце, возможно, кто-то отомстил ему за его погромы, учинённые в период осады столицы.

Великий мастер военного дела спасает столицу

В VI веке кочевники не раз добирались до предместьев Константинополя. Казалось, что на волне успехов в Италии, вооруженные силы империи должны только усилиться. Но, увы, это было не так. Огромная протяженность ромейской (римской) границы, ограниченные военные ресурсы, не соответствующие этим размерам, делали империю слишком уязвимой. А присваивающая экономика, господствующая у соседей по границам империи, требовала постоянной мощной обороны.



Более того, Византия и поздний Рим так же, как и Китай, земледельческие цивилизации, стояли на одинаковой стадии развития, отличающейся только периодами, как и нападающие на них этносы, за редким исключением (славяне, печенеги). Поэтому и военная угроза была столь серьезной, она могла в один момент просто сместить верхушку управления на иноплеменную, не меняя основ общества, что и произошло с Византией позднее.

Императоры отчетливо понимали эти угрозы, но, повторюсь, масштабы страны позволяли лишь достигать «положительного баланса» на границах периодически, а не на постоянной основе.


14 декабря 557 года в Константинополе произошло мощное землетрясение, которое, кроме всего прочего, вызвало огромное количество прорицаний, гаданий по снам и звездам о судьбе города, был разрушен шедевр раннего Средневековья и самое большое христианское сооружение до 1504 года – Св. София.

А на следующий год в городе началась чума, которая длилась с февраля по июнь. Ко всем бедам в придачу, вдобавок к прорицаниям, в Константинополь прибыло посольство неведомого народа, чудной наружности – авар.

Но беда не приходит одна.

Расстояние от р. Дунай до столицы ромейского государства – 1 500 км. Вторгавшиеся на её территорию варвары, болгары, бывшие гуннские племена и славяне не раз доходили до Фракии и даже до «Длинных стен», но только зимой 559 года они добрались до Константинополя.

Войско гуннов-кутургуров и славян перешло замерший Дунай по льду, далее их путь лежал через Балканы, провинции Дакию и Фракию. Так они вышли к провинции Европе.
Котригуры разбили пограничное войско, захватили огромный полон, творя везде насилие, убивая даже младенцев. Они доходили до церкви Св. Стратоника, что 14–15 км до столицы.

«Длинная стена» Анастасия была разрушена землетрясением, поэтому котригуры или кутигуры (кутургуры) оказались в предместье Константинополя. Гунны осадили Херсонес Фракийский, с целью захватить корабли для похода на азиатское побережье к азиатскому порту Авидосу с богатой таможней. Вождь со своими силами подошел к Константинополю, сделав своей базой городок Мелантиды (совр. Ярым-Бургас), что между «Длинной стеной» и Константинополем, в 25–27 км от Золотых ворот.

Это их появление вызвало в столице страшную панику, толпа постоянно носилась с криками о том, что враг наступает, любой громкий звук возбуждал её, лавочники закрывали лавки от каждого шороха. Всем мерещился ужас осады, голод, разрушение стен и вражеские войска.

Легкость их прохода была связанна с тем, что на Балканах практически не осталось войск, война в Италии поглощала все ресурсы. По оценке Агафия, всего в империи было 150 тыс. воинов, разбросанных по многочисленным землям и границам.

Еще в 551 году казначей Нарсес, который собрал отряды для войны в Италии среди герулов-федератов и регулярных войск, скрывался с ними в Филипполе, ожидая, когда банды гуннов (котригуров) очистят ему путь в Италию, сам же он смиренно отсиживался в крепости и не тратил свои воинские силы на гуннов.

Как пишут два автора, сообщающие нам об этих событиях, проблема заключалась в том, что Юстиниан после обширных завоеваний и возврате Африки и Италии охладел к военным делам и стал заботиться только о делах церкви.

Конечно, это только одна сторона проблемы. Другой ее стороной был тот факт, что империя не имела необходимых ресурсов для столь обширных операций, как показала жизнь: ни военных, ни финансовых. За военными победами над варварами следовало ограбление «освобождённых» территорий законными способами, а это приводило к отпадению их, тем более что противники империи были многочисленными и, что важно на любой войне, обладали инициативой.



Несмотря на многочисленные схемы структур армии этого периода, которые мы имеем в научной литературе, всё свелось к наёмничеству.

Если ранее в теории территориальной группы войск подразумевалось, что войну должна была вести презентальная армия (in praesenti) при поддержке региональной армии (comitatus), то теперь всё сводилось к набору и из презентальной, и из региональной армии экспедиционных войск. Ситуация исправится после смерти Юстиниана, ну а пока на войну уходил не полк, а воины.

Если ранее армия составлялась из определенных полков, а ранее – легионов, то теперь набор шел индивидуально. В «экспедиционную армию» входили и федераты, и нанятые племена, и каталожные солдаты. Тем самым оголялись границы территорий. В нашем случае – дунайская граница. Так, Герман для похода в Италию набрал войско из фракийской регулярной конницы. В 544 году иллирийская конница ушла из армии в Италии, так как на их земли напали гунны.

На охрану Визàнтия заступили парадные дворцовые войска. И схолларии, и прочие церемониальные части некоторые византийские авторы (Агафий и особенно Прокопий, сам воин и очевидец событий) считали недееспособными: красиво одетые и красиво вооружённые они были готовы для парадов, но не для войн. И это было уже достаточно давно. Хотя ради справедливости следует отметить, что эти части периодически пополнялись умелыми воинами. И многие из них часто участвовали в войнах, лично или в составе отдельных частей. Тем не менее, как пишет Прокопий Кесарийский:


Конечно, Прокопий в «Тайной истории» максимально сгущает краски, ругая императора Юстиниана, скорее всего, все дееспособные воины из гвардий находились в «экспедиционных армиях», о чём мы тоже знаем.

А оставшиеся части в столице, занятые обороной войска, описал Агафий Миринейский:


А вот Феофан Византиец, живший значительно позднее этих событий, сообщает, что стены заняли схолы, протекторы и сановники империи. Были в городе и регулярные части, арифмы. Они встали на стенах и взяли под охрану все башни. Всего под стены подошло 7 тысяч всадников вождя Забергана, остальные грабили другие места в Греции. Они опустошали плодородные окрестности и легко блокировали город с суши.

Но мог ли Заберган реально угрожать гигантскому Константинополю, историческая часть Стамбула и сегодня – это огромный город, правда, от Влахерны, т. е. стен Феодосия, до оконечности Золотого Рога вдоль него можно пройти часа за три?

Угрожать городу, где было огромное (по меркам раннего Средневековья) население?

В предыдущей статье на ВО я писал об угрозе Новому Риму гуннами, очевидно, что войско вождя Забергана серьёзно уступало по численности орде Атиллы. Котригуры и, возможно, славяне действовали в разных направлениях.

Но вот что происходило у небольшого города Херсона Фракийского. Котригуры и, возможно, славяне, как считает ряд исследователей, активно штурмуют стены. При этом они используют лестницы и разные осадные машины. Опять мы видим, что у всадников-кочевников есть осадные орудия.

Более того, чтобы взять город, они прибегают к разным хитростям. Агафий Миринейский сообщал, что они решили построить плоты для того, чтобы по морю объехать башню города, которая прикрывала город с берега, и ворваться в город с незащищённого стеной берега:


Опять же, ряд историков считает, что плоты соорудить могли только славяне, но в сообщениях о них нет ни слова, они упоминаются только при переходе Дуная, так что вопрос остается открытым.

На плотах разместилось 600 хорошо снаряженных воинов, плоты тайно были спущены в море, и, «неумело гребя», враги двинулись к городу. Им навстречу выдвинулось несколько небольших судов или больших лодок с воинами. Какие-то плоты попали в морское течение, и воины тогда не знали, что предпринять, какие-то были атакованы ромеями: они растаскивали баграми плоты, и осаждающие шли ко дну. Ромеи с трофеями вернулись в Херсон.

Можно видеть, что гунны были отлично готовы к осаде, имея различные орудия для осад и лестницы.

На счастье столицы, здесь проживал оставшийся не удел, но хорошо обогатившийся на последней экспедиции в Италию, великий полководец и патриций – 59-летний Велизарий:




Мобилизованы были и городские димы, городские партии. Такие партии были во всех больших городах, где имелись стадионы или ипподромы. Я уже писал об их роли при возведении стен Константинополя. Они сформировались из партий, поддерживающих того или иного возничего, став партиями, отстаивающими интересы своих членов и позднее – своих императоров.

Велизарий конфисковал всех лошадей для войны, как во дворце, так и везде, где они были: на ипподроме, в богоугодных заведениях и, естественно, у частных лиц. При нем был его собственный отряд из 300 оплитов, его ветеранов, испытанных в боях. Были ли это его дружинники-буккеларии или случайно оказавшиеся в столице воины – непонятно.

Велизарий вооружил всех собравшихся: и буйных юношей дим городских партий, а, судя по всему, ипподромные партии всегда имели свои вооружённые отряды, и крестьян окрестных земель, разоренных войной и поэтому полных мщения. Всё это воинство он вывел за город и расположил в лагере со рвом. Полководец стал совершать вылазки, захватывая и убивая беспечных мародёров.

Велизарий прибегнул и к хитрости, за войском он по дороге приказал тащить деревья, тем самым поднимая пыль и создавая впечатление огромного войска. Ночью он разжигал костры на большой площади вокруг лагеря – с той же целью. Гунны, правда, быстро раскрыли его уловки, но само наличие войска и то, что на стенах располагалась помпезная гвардия, пугало их.

Раззадоренное воинство Велизария жаждало сражения. Он же, вероятно, помятуя такую же ситуацию перед сражением 19 апреля 531 года на стоянке в городе Суроне, когда на сходке воины обвинили полководцев в трусости и принудили к сражению, окончившемуся поражением ромеев при Каллинике (совр. Эр-Ракка), обратился к ополчению. Он подробно объяснил ситуацию и смог убедить действовать по его плану.
Смысл сражения сводился к нейтрализации преимуществ всадников-гуннов: не дать возможности им производить обстрел, в то же время заставив их сражаться в рукопашном бою.

В засаде он расположил 200 опытных копьеносцев и щитоносцев, за ними находились многочисленные, наспех вооружённые крестьяне, целью которых было производить шум.
Сам же он встал в центре со своими ветеранами и остальным ополчением. Когда 2 тыс. всадников Забергана ударили по Велизарию, с флангов из засады их обстреляли копьями и стрелами, а поднятый крестьянами шум ударами оружия о щиты привел грозных всадников в замешательство.

Тут на них обрушилась конница Велизария:


Стиснутые с флангов, котригуры лишились, как и предполагал ромейский полководец, своего преимущества: не могли стрелять, а страшный шум не давал правильно оценить обстановку. Дабы избежать окружения, началось бегство, при этом гунны даже не отстреливались. И если бы не усталость ромейских коней, погибли бы все. Они бежали, потеряв 400 всадников, к своей стоянке в Мелантиаде (совр. район Хошкей), а потом в спешке отступили к Декатону в провинции Фракия (совр. Чорпу).

Источники сообщают, что Юстиниан, постоянно ревновавший к Велизарию и видевший в нём угрозу для своего трона, не сделал ему триумфа. Хотя можно сказать, что этот триумф не совсем тот триумф: враг с небольшим войском был с трудом отогнан от стен Константинополя. Разве такой триумф мог сравниться с теми, которыми был удостоен Велизарий, победивший вандалов и готов и проведший их королей в праздничной процессии.

Но народ приветствовал победителя.

А котригуры, поняв, что их никто не преследует, дошли до Аркадиополя (совр. Лелибургас) и остановились здесь до 13 апреля, т. е. Пасхи. А император Юстиниан I вышел с горожанами в Силимврию, город на северном побережье Мраморного моря, от которого начинались «Длинные стены», с целью их восстановить. Он был там до августа, а гунны так и не уходили, ожидая дани.

Здесь мы имеем различную информацию. Агафий говорит о том, что император заплатил огромный выкуп, чем взбесил горожан, им казалось низким, что враг не то что не был окончательно разбит, но еще и получил огромное вознаграждение. А вот Феофан Византиец сообщает, что Юстиниан послал племянника Юстина, чтобы он построил двухярусные корабли и встретил отступающего врага на переправе через Дунай. Это не входило в планы Забергана, который поспешно переправился через Дунай.



Но, продолжает Агафий, такая ситуация возмутила и утигуров Сандилха, который был федератом империи, и ему не понравилось, что врагу было заплачено золотом.

Юстиниан коварно информировал его, что золото, предназначающееся Сандилху, забрали котригуры. Тогда утигуры, не дожидаясь возврата своих врагов из похода, разорили их кочевья, взяв в рабство детей и жен. А потом, встретив войско котригуров, они вступил с ними в войну, которая длилась долгое время и привела к падению сил обоих гуннских племен в преддверии новой степной угрозы – авар.

Так в конце славной эпохи Юстиниана сам Новый Рим подвергся чрезвычайной угрозе.

Продолжение следует…